К 15-летию ОО "БРСМ" Открытый Диалог подготовил аналитику о деятельности молодежных структур на Западе, России и Беларуси. 

Молодежь, как самая активная группа в обществе, сознательно вымывается из политики – на это сегодня работает целый спектр технологий, мода, маркетинг, престижное потребление и т.д. 

Навязывается культ личного комфорта, эгоизм, индивидуализм, а политика воспринимается как скучная, ненужная сфера. Такое отношение выгодно, в первую очередь, западным властным кругам, потому что деполитизированным электоратом проще манипулировать. 

ПОДРОБНЕЕ:

Основной аргумент противников массовой молодежной организации – ее якобы высокая стоимость для бюджета.

При этом цифры финансирования другой стороны баррикады выше примерно на порядок. Различается только их распределение. Политические организации как бы работают «на подряде», любые разовые акции или проведение кампаний требуют отдельных вливаний. Финансирование осуществляется под конкретные действия, вплоть до отсидки суток, за которую тоже есть свои тарифы, или, например, выпуска полиграфии, в то время как СМИ получают некое ежегодное финансирование.

Оранжевый и все другие цвета

Техника, которую применяют оранжевые революции, повторяется от страны к стране. Как правило, это массовые протесты, которые проверяют властные структуры на прочность и адекватность реакции. Необходимые элементы – наличие лидера и выраженного международного давления. Тогда, если создается протестная ситуация, власть либо берут долгим измором, ждут взрывоопасного повода, либо, наоборот, сознательно провоцируют силовые структуры.

В Беларуси невозможен классический оранжевый сценарий, но при этом вольно или невольно обкатываются отдельные его элементы. К примеру, в 2011 году имела место волна хлопающих акций, которые представляли собой флешмобы и никак не регулировались законодательством. Для координации по районам создавались группы-однодневки в соцсетях, а центральная группа администрировалась лицами, которые находились в республике Польша.

Тогда государство пришло к пониманию необходимости работы с социальными сетями, своего рода адресной контрпропаганды.

За прошедшие шесть лет информационное влияние соцсетей выросло; фактически, соцсеть сегодня – это готовый канал для деструктивной информации. Если двадцать лет назад плакаты вешали на заборах, то сегодня их пришлют вам в «личку», а информационная атака будет длиться столько, сколько ее проплатят.

Во время акций против Декрета №3 мы увидели, что технологии социальной мобилизации по-прежнему востребованы, но меняется их инструментарий. Так, впервые появились видеоблогеры, а аудитория протестов приросла за счета массовых и деполитизированных «Одноклассников».

Вроде бы очевидно, что необходимо развивать работу в соцсетях. Но западные политические кампании показывают, что работать в убежденном, политизированном, агрессивном сегменте крайне сложно, энергия уходит в споры, а потенциальный электорат в итоге просто не приходит на выборы. Голосовать не хотят, а хотят выражать мнение – на этом построен блоговый механизм. В России, к примеру, на прошлых выходных прошел единый день голосования с пугающе низкой явкой по Москве – хотя российский сегмент фейсбука очень политизирован и насыщен, и белорусскому до него далеко.

«Наши» и не наши

В Российской Федерации пошли по другому пути. Администрация президента создавала молодежные политические движения разного профиля, от патриотического до религиозного, впоследствии их сливали, дробили, и т.д.

Движения либо выполняли прикладные задачи, после чего становились невостребованными, либо  тлели в «фоновом» режиме. Так или иначе, их деятельность была связана с уличным активизмом, политическими пикетами и т.д.

Если вспомнить недавнюю историю, то похожими методами действовало пропрезидентское «Прямое действие» и БПСМ в Беларуси. Однако сейчас уличная активность оппозиции гораздо ниже, чем это было в конце 90-х – начале 2000-х, а рабочих молодежных организаций у них практически не осталось. Оппозиционный активизм выдавлен в маргинальные сферы, вроде футбольной, и вполне контролируется.

В Украине ситуация также неоднозначна: там существует целый пласт организаций, которые торгуют массовкой для финансово-промышленных групп, а под видом политических зачастую преследуются чисто экономические интересы. Поэтому то, что в сопредельных странах обтекаемо считается «молодежным движением», у нас легко получило бы статус радикальной группировки.

Еще одно ключевое отличие от молодежных движений в соседних странах – их прямая связь с партиями власти, позиционирование в качестве «молодежного крыла» партии и т.д. БРСМ же является общественным объединением, которое проводит государственную молодежную политику, т.е. его сфера компетенции изначально иная.

При этом надо учитывать, что политическая система России на порядок сложнее, и БРСМ не должен по аналогии копировать несвойственные ему функции, тем более, если речь о молодежной партийной структуре. Более того, в РФ от данных активистских форм на сегодняшний момент практически отказались. Тем не менее, сейчас россияне получили странную ситуацию, когда на оппозиционные митинги, посвященные борьбе с коррупцией, приходят школьники. Недоработки здесь очевидны.

Роль в политической системе

Ранее в Беларуси неоднократно обсуждалось изменение избирательной системы. Отдельные проекты предполагали расширение прав общественных объединений – например, получение права выдвигать кандидатов в депутаты.

Причина в том, что сейчас мы имеем очень слабые политические партии, и, наоборот, достаточно массовый общественный сектор. В 2015 году  по этому поводу откровенно высказывался Александр Лукашенко:

Вы, наверное, уже слышали, когда нас активно упрекали в том, что у нас якобы вообще нет гражданского общества. И на эту роль претендовали в основном наши «доморощенные» партии, или, как в народе их называют, партейки. В основном оппозиционного толка, даже не оппозиционного, а «пятой колонны».

Тогда мной был сформулирован тезис о том, что гражданское общество в стране всегда существовало, существует и теперь. И основными опорами этого гражданского общества наряду с профсоюзами, а это самая массовая и основная опора нашего общества, являются наша молодежная организация — Белорусский республиканский союз молодежи, наша ветеранская организация и наша женская организация. Чем это не опоры? Они что, по численности меньше, чем наши так называемые партии?

Подобные структуры должны иметь выраженное идеологическое наполнение. Как мы уже писали выше, в России, к примеру, их задачей было «сбивать» молодежный радикализм и демонстрировать уличную активность.

Но этого явно не достаточно: необходимо создавать собственную позитивную повестку, вести контрпропагандистскую работу, иметь инструмент для реализации низовых молодежных инициатив, выполнять функцию социального лифта, вести кадровый отбор и т.д.

Несмотря на организационную слабость, оппозиция научилась работать в медийном формате – в интернете их больше, чем на улицах. Поэтому переиграть оппонентов можно только реальной работой, а не соревноваться в флешмобах.

Опять же, можно найти и финансовую подоплеку. Например, мы неоднократно отмечали нападки на работу БРСМ в регионах, в провинции, на селе: в сети всячески поливают молодежные мероприятия, вроде прошедшего «Властелина села». Однако оппозиция никогда не будет заниматься аналогичной «низовой» работой в регионах – потому что она не видна спонсорам и требует значительные материальных и людских ресурсов. Себестоимость же интернет-троллинга или журналистики на порядок ниже, и она гораздо эффективнее создает «показуху».

Именно поэтому БРСМ, наоборот, отметил 15-летие конкретными акциями, подчеркнув предметность работы.

Представляется, что позитивная повестка должна быть реальной, ударной, а работа в интернете – носить точечный, контрпропагандистский характер. Надо уметь давать сдачи, отвечать на нападки. Оппозиционные сайты строятся на критике и негативе, но на многие вещи можно доходчиво и просто ответить. Если же реакция государственной прессы автоматически подымает их статус, то нужны другие неформальные каналы, блоги, медиаплощадки.

Молодежь: картина маслом

А теперь посмотрим, что происходит на западе и на востоке.

С одной стороны, молодежь, как самая активная группа в обществе, сознательно вымывается из политики – на это сегодня работает целый спектр технологий, мода, маркетинг, престижное потребление и т.д. Навязывается культ личного комфорта, эгоизм, индивидуализм, а политика воспринимается как скучная, ненужная сфера. Такое отношение выгодно, в первую очередь, властным кругам, потому что деполитизированным электоратом проще манипулировать. Государство работает только с отдельными, «проблемными» группами, например, исламистами в среде радикальной молодежи или безработными.

Тем временем в России отошли от создания движений по типу «Наших», и сейчас пытаются копировать западную модель грантового распределения средств, когда государство финансирует те или иные инициативы через сеть профильных НКО. Пока реальную отдачу оценить сложно, но представляется, что такая «конкурсная» система изначально затачивается на показуху, липовую отчетность и освоение средств – и белорусские оппозиционные организации тому яркий пример. Они уже не одно десятилетие работают по похожим схемам, и результаты достаточно плачевные.

Если же устраняться и пускать молодежную политику на самотек, мы неизбежно придем к неявке на выборы, абсентеизму, безразличию к политической жизни.

Для Беларуси также характерна тенденция деполитизации молодежи. Успех вечерних баров на Зыбицкой – достаточно характерный пример; в любом городе Евросоюза есть точно такие же «пьяные улицы», где проводит время золотая и не очень молодежь.

Но это своего рода болезнь роста. Со временем рутина повседневной жизни переломает и отсортирует снобистскую столичную молодежь. Менее успешная часть обвинит во всех своих проблемах общество и государство, озлобится, а более успешные, наоборот, вольются в западные финансовые потоки, и будут сознательно отстаивать здесь интересы запада.

Именно эти две группы и будут со временем пополнять ряды политической оппозиции.

Тем не менее, надо помнить, что политику на западе определяет не улица, не молодежь, а финансово-промышленные группы. В Беларуси система принципиально иная, и пока политические активисты не найдут своего внешнего «заказчика», ситуация останется управляемой.

Что же касается БРСМ, то и в нынешнем виде он добился ряда результатов.

Официально:

При поддержке государства и лично Президента удалось возродить знаменитый комсомольский бренд — студотрядовское движение. Десятки тысяч юношей и девушек ежегодно трудятся на молодежных стройках, в том числе на реконструкции Августовского канала, возведении объектов Белорусской атомной электростанции, спортивных объектах и др.

Союз молодежи реализует социально значимые проекты: гражданско-патриотические («Мы — граждане Республики Беларусь», «Цветы Великой Победы», «День вышиванки», «Открытый диалог»), благотворительные («Все краски жизни для тебя», «Восстановление святынь Беларуси», «В школу с Добрым Сердцем»).

Вместе с МВД, МЧС, Минобороны, Госпогранкомитетом БРСМ развивает движение молодежных отрядов охраны правопорядка, которое направлено на подготовку к службе в армии, поступлению в силовые вузы. Оно объединяет более 15,5 тыс. молодых людей.

Более 35 тыс. парней и девушек принимают участие в волонтерском движении общественного объединения «Доброе Сердце». Они оказывают благотворительную помощь ветеранам, молодым инвалидам, детям-сиротам, участвуют в проведении масштабных спортивных мероприятий. Кроме того, БРСМ активно налаживает сотрудничество с коллегами из других стран, участвуя в проведении лагерей «Бе-Lа-Русь», «Дружба», фестиваля «Молодежь за Союзное государство» и других проектов.

Источник: opendialog.by